- 16 декабря, 2025
- 9:55 дп
- Украина
Что произошло и почему это переломный момент
В конце сентября 1966-го киевляне впервые за четверть века самостоятельно провели поминовение у Бабьего Яра. 24 сентября — небольшая тихая акция (порядка пятидесяти человек), 29 сентября — уже сотни. Так началась городская «нижняя» память, возвращающая имена месту, где 29–30 сентября 1941 года нацисты расстреляли около 34 000 евреев за двое суток, а всего в урочище в период оккупации убили порядка 100 000 человек. Это был поворот: память, инициированная гражданами, опередила и вынудила измениться официозной, обезличенной версии истории.
Историю митинга и его последствия рассказало 29 сентября 2025 украинкое издание radiosvoboda (укр.) — тут много фото.
Предыстория: засыпанный овраг и Куренёвская катастрофа
1961: волна грязи как «месть Бабьего Яра»
Послевоенные годы в Киеве — это систематическое стирание следов преступления: овраг засыпали, рядом прокладывали шоссе, староеврейское и караимское кладбища разрушали под будущие стройки.
13 марта 1961 года прорвало земляную дамбу с жидкими отходами кирпичного завода, и четырёхметровая волна размытой пульпы ударила по Куренёвке. По разным оценкам, погибло от 145 до 1 500 киевлян — трагедию в народной памяти назвали «местью Бабьего Яра».
Именно после этих событий молодой киевлянин Эммануил (Амик) Диамант летом 1961-го впервые «увидел» Яр: перепаханное месиво земли и человеческих костей. Он начал снимать то, что происходило, на плёнку — из этих кадров сложились, по сути, уникальные свидетельства состояния урочища начала 1960-х.
Личная точка сборки: «ответственен только я»
От строчки Евтушенко — к действию
В тот же период Диамант слышит публичное чтение Евгения Евтушенко — со строкой «Над Бабьим Яром памятников нет». Его отклик звучит жёстко и честно:
«Там было много пафоса… Но Евтушенко помог мне понять главное: ответственен только я».
Это и есть перелом: не ждать чьего-то разрешения, а вернуть память собственным действием.
Как готовили первый выход
Полотно, чёрная краска и «сарафанное радио»
К 25-й годовщине трагедии, осенью 1966 года, Диамант решает действовать. Покупает белое полотно и чёрную краску, пишет плакат на русском и еврейском языках (идишем и ивритом он почти не владел). Текст — максимально прямой и безобидно-неизбежный:
«Бабий Яр. Помни о шести миллионах».
Приглашать начинают буквально «в очередях и троллейбусах» — от человека к человеку, без афиш и объявлений.
Мотивация артикулирована без экивоков: «Главным мотивом было уязвлённое национальное достоинство». Нельзя допустить, чтобы еврейская боль растворилась в безличной формуле «жертвы фашизма».
24 сентября 1966, 17:00 — молчание как действие
К стене разрушенного еврейского кладбища подходят около пятидесяти человек. Никаких лозунгов, никаких требований — просто присутствие, свечи, плакат. И — внезапное появление двух машин со съёмочными группами: киевская «Укркинохроника» и московский «Научфильм». Часть людей пугается камер и расходится; именно в этот момент в небольшой оставшейся группе протискивается незнакомец и задаёт короткие вопросы:
— «Ты это сделал?»
— «Не я».
— «Боишься?»
— «Боюсь».
Незнакомцем оказывается писатель Виктор Некрасов. Он произносит простое: «Нужно поговорить», — и оставляет адрес и телефон. Так появляется вектор ко второй дате — к гражданской годовщине 29 сентября.
Кадры, пережившие обыски
Киевский оператор Эдуард Тимлин умудряется спрятать 80 метров плёнки (около полутора минут) — и держит катушку до 1991 года. Уже одного этого жеста хватило бы, чтобы понять: память «горит» и на уровне людей, и на уровне фактов.
Второй митинг: слово и солидарность
«Приходите, будет Некрасов»
29 сентября, 17:00. По Киеву ходит устная формула приглашения: «Приходите, будет Некрасов». Сам писатель «сидит на телефоне», звонит знакомым — даже в Москву; записку передают литературоведу Ивану Дзюбе. К урочищу тянутся сотни людей — впервые за 25 лет после массовых расстрелов 1941-го. Документальная съёмка теперь — у Гарика Журабовича. Фокус-приём конспирации простой: плёнку не доматывают до конца, куски прячут по карманам — «на случай задержаний».
Речь Дзюбы и выкрики в толпе
Появляются Некрасов и Дзюба — естественным образом возникает запрос на слово. Микрофонов нет, слышат не все, но смысл фиксируется очень чётко.
Иван Дзюба: «Молчание говорит лишь там, где уже всё сказано. Когда ещё ничего не сказано — молчание становится сообщником неправды и несвободы».
В нескольких местах люди вскакивают на плечи и кричат:
«Евреям не надо бояться! Нужно говорить об антисемитизме!»
Позже писатель Владимир Войнович сформулирует свой шок от увиденного:
«Я впервые видел абсолютно стихийный митинг, не управляемый советской властью».
Среди пришедших в тот день — Дина Проничёва, одна из немногих, кто выжил 29 сентября 1941 года; она известна читателю как героиня документального романа Анатолия Кузнецова «Бабий Яр».
«Штатские», но без разгона
Милиция и КГБ присутствуют в штатском, наблюдают, фиксируют, но силового разгона не происходит. В толпе многие замечают сексотов. Спустя полтора часа Диамант уходит с женой и маленькой дочкой и формулирует главное:
«Главное удалось… Мы учились из “сброда” быть нацией. Мы учились уважать свои могилы».
Как ответила система и что было дальше
Клеймо, выговоры, «профилактики»
Официальная формула, которой клеймят участников и сам факт митингов, звучит дословно: «позорное собрание еврейских и украинских националистов». Идут строгие выговоры, увольнения, «профилактические» беседы, изъятия плёнок, постановка фамилий на заметку. Но уже поздно: ежегодные сентябрьские собрания у Бабьего Яра становятся традицией.
Эмиграция Диаманта и «универсальная» советская память
В марте 1971 года Диаманту дают 10 дней на выезд — он покидает СССР и уезжает в Израиль, увозя уцелевшие материалы, включая съёмки Журабовича со второго митинга. Позднесоветское решение о мемориализации проблем не решает: в 1976 году ставят общий монумент «жертвам фашизма» (без акцента на еврейских жертвах), в 1980-м на месте засыпанного оврага разбивают парк.
Уже в независимой Украине пространство памяти складывается из примерно 25 разрозненных знаков — долгая дорога к целостному, честному разговору о трагедии и её адресатах.
Историческая рамка и факты (собрано в одном месте)
- 29–30.09.1941 — около 34 000 расстрелянных евреев за двое суток; за годы оккупации — около 100 000 убитых в урочище.
- 13.03.1961 — прорыв дамбы с жидкими отходами; волна до 4 м, жертвы 145–1 500 (разные оценки); событие в городской памяти — «месть Бабьего Яра».
- 24.09.1966, 17:00 — первый молчаливый митинг (~50 человек); плакат: «Бабий Яр. Помни о шести миллионах»; съёмочные группы «Укркинохроники» и «Научфильма»; Эдуард Тимлин спасает 80 м плёнки и хранит катушку до 1991 года.
- 29.09.1966, 17:00 — второй митинг (сотни людей); формула приглашения в городе — «Приходите, будет Некрасов»; выступают Виктор Некрасов и Иван Дзюба; документальная съёмка — Гарик Журабович; среди присутствующих — Дина Проничёва; позднее оценка Владимира Войновича о стихийности митинга, «не управляемого властью».
- 1971 — Эммануил (Амик) Диамант эмигрирует в Израиль, унося уцелевшие материалы.
- 1976 / 1980 — советский монумент без упоминания евреев; парк на месте засыпанного оврага.
- Независимая Украина — ≈25 памятных знаков, ежегодные сентябрьские акции.
Почему это важно — для Украины и Израиля (сегодня)
Эта история — не только о прошлом, но и о способе быть обществом. В Киеве 1966-го без разрешений и микрофонов люди назвали трагедию своими именами, и солидарность еврейских и украинских интеллектуалов стала нормой, а не исключением. Для израильтян это — часть диаспорного моста: фигуры уровня Диаманта в итоге связывают свою судьбу с Израилем, не теряя связи с Киево-Бабьим Яром. А для всех нас это напоминание: там, где память точна и честна, труднее разжигать ксенофобию и переписывать историю.
FAQ
FAQ
Почему было два митинга — 24-го и 29-го?
Потому что 29 сентября 1941-го выпал на Йом-Кипур, а через 25 лет «религиозная» дата памяти по еврейскому календарю пришлась на 24 сентября 1966 года; вторая — гражданская дата 29 сентября. Оба сбора — об одном: вернуть место еврейской трагедии в общую историческую память Киева.
Что именно делали 24 сентября?
Прикрепили плакат «Бабий Яр. Помни о шести миллионах» у стены разрушенного еврейского кладбища и стояли молча. Это была форма заявления, а не митинговый «формат»: показать, что это — наша могила, и назвать её.
Что говорили 29 сентября?
Ключевая мысль — из речи Ивана Дзюбы: молчание, пока правда не произнесена, — соучастник лжи и несвободы. В толпе звучали призывы «Евреям не надо бояться! Нужно говорить об антисемитизме!» — это и был смысл второй акции.
Как отреагировали власти?
Клеймо «позорное собрание еврейских и украинских националистов», выговоры, увольнения, «профилактики», изъятия плёнок. Но ежегодные сентябрьские собрания уже не остановили: традиция сформировалась.
Выводы в четыре строки (для занятых)
- Сентябрь 1966-го запустил гражданскую память о Бабьем Яре.
- Точность имён и дат — защита от будущей фальсификации.
- Солидарность евреев и украинцев стала реальностью, а не лозунгом.
- История Бабьего Яра — мост Киев ↔ Израиль, часть общего опыта достоинства.