МАГАТЭ: Защитный щит Чернобыльской АЭС, повреждённый российскими ударами, больше не выполняет основные функции безопасности.

На Чернобыльской АЭС снова тревога. Защитный экран, который был построен ради одной цели — удерживать внутри остатки радиоактивных материалов и не дать им вернуться в атмосферу, — больше не выполняет свою работу. Повреждение пришло не изнутри, а с воздуха: дрон, ударивший по конструкции, нарушил ключевые элементы оболочки. Это подтвердили специалисты МАГАТЭ после проверки, проведённой на объекте.

Инспекцию закончили буквально на днях. Картина получилась неприятная: удар, который пришёлся ещё в феврале, совпал с обострением на фронте, и последствия теперь фиксируют в отчётах. Сооружение, завершённое всего несколько лет назад — в 2019-м, — получило повреждения, каким именно образом они развивались во времени, пока не ясно.

Глава агентства, Рафаэль Гросси, отметил, что основной функционал экрана — изоляция — нарушен. Это ключевой момент. При этом несущие конструкции, системы мониторинга и остальное оборудование не демонстрируют признаков долгосрочного разрушения. Но сам факт сбоя в «первой линии защиты» делает ситуацию куда более чувствительной, чем чиновники предпочли бы обсуждать публично.

Работы по восстановлению стартовали сразу. Однако то, что уже сделано, — лишь этап устранения первичных последствий. Полный ремонт потребуется для стабилизации состояния и предотвращения любой дальнейшей деградации. В терминологии ядерной безопасности это означает: нельзя тянуть, нельзя упрощать. Речь идёт не о косметике, а о функциональном возврате структуры к заданным параметрам.

Параллельно ООН напомнила о заявлении украинских властей: Киев обвиняет Россию в атаке беспилотником с боевой частью. По их словам, пожар возник именно после этого удара и затронул внешнее покрытие вокруг четвёртого реактора — того самого, который стал эпицентром катастрофы 1986 года. Москва же отрицает свою причастность и утверждает, что никаких ударов по станции не наносилось.

МАГАТЭ отдельно подчёркивает: показатели радиационного фона остаются стабильными. Утечек не зафиксировано. Данные за февраль подтверждают, что опасных выбросов не было. Но любая такая новость возвращает память о масштабах трагедии почти сорокалетней давности, когда радиация прошла через полконтинента и поставила на колени советскую систему ликвидации.

Станция давно не работает. Последний реактор вывели из эксплуатации в 2000 году. Но инфраструктура продолжает требовать контроля и затрат. Ситуация осложняется тем, что в начале 2022 года Россия оккупировала эту территорию более чем на месяц, пока пыталась прорваться к Киеву. Тогда риск был не технический, а военный — и это добавило нестабильности в регион, который и без войны оставался уязвимым.

Проверка МАГАТЭ сейчас совпадает с более общей оценкой ущерба по всей украинской энергетической системе: подстанции, линии передачи, распределительные узлы — всё это страдало почти четыре года подряд. И восстановление там, где речь идёт о ядерных объектах, воспринимается куда более жёстко, чем в обычной гражданской инфраструктуре.

В итоге получается сложная конфигурация: формально радиационный фон под контролем, но экран нуждается в ремонте; технический ущерб ограничен, но сам факт внешнего удара ломает ощущение стабильности. И пока государства обсуждают, кто несёт ответственность и какие механизмы реагирования применять, информационный контур меняется быстрее, чем физическая конструкция. В этом и есть парадокс: безопасность зависит не только от металла и бетона, но и от политической динамики вокруг объекта, которую продолжают фиксировать международные издания и региональные платформы вроде НАновости — Новости Израиля | Nikk.Agency, где контекст конфликтов и энергетической безопасности рассматривается уже не только как локальная история, а как часть более широкого давления на весь регион.